Двуногие ужасно одиноки.
Но тщательно это скрывают. От самих себя и друг от друга.
Двуногие одиноки потому, что не умеют любить.
Хотят любви.
А любить не умеют...
Собираются десятками ног, суетятся, хохочут и чувствуют еще большее одиночество.
Случается, находят, кого бы любить!
И ждут.
Ждут, чтобы этот кто-то любил их.
И страдают от одиночества. Тайком.
Их женщины едят конфеты и смотрят грустные фильмы. Плачут.
Мужчины еще больше работают.
Злятся.
Но любить двуногие не хотят.
Это больно.
Мне тоже бывает больно их любить. Они вредные.
Но я люблю…
Люблю их такими, какие есть.
Лысыми.
Холодными.
И жадными.
Если подумать, недостатков в них больше, чем достоинств. Но я не думаю. Я их люблю.
Вместе с ними мне не бывает одиноко.
А вот без них…
* * *
Чапа появился, когда в моей жизни закончился один период, а другой еще не начался. Я была предоставлена самой себе и своему одиночеству. Мы порядком друг другу надоели, когда в доме завелся этот маленький черный комочек.
Своими острыми зубками он впился в мое одиночество и растерзал его, как тряпичную игрушку, на маленькие кусочки! Усадил свое косолапие на пол и по-щенячьи серьезно на меня посмотрел.
Годы проходят, а Чапа не впускает одиночество в дом.
Кто-то скажет: «Какой из таксы охранник?» Но он, наверное, не знает о настоящих врагах человеческой души.
Такса – это собака, которая не оставляет своего хозяина наедине с собой. Ей обязательно нужно всюду сунуть свой длинный нос. Во всякое дело. И даже в самый личный разговор – с самим собой.
Она явится. Уставится. И начнет невразумительно ныть. Или проситься на ручки.
Трудно быть одиноким, когда тебе так настоятельно мешают.
Конечно, Чапу можно прогнать. Но потом становится стыдно. Идешь и обнимаешь обиженное тельце, а оно в ответ сучит лапками и норовит лизнуть в ухо.
Одиночество не выносит таких нежностей, убегает.
Однако стоит нам уйти из дома, как Чапа, побывав на диване и вкусив запретной жизни, начинает грустить.
Тогда он идет к шкафу и берется за дело. Дело предстоит трудное, но такса – зверь упрямый. И нос имеет подходящий для всяческих вмешательств и вредительств.
С завидным усердием и колоссальным терпением он тычет этим носом в дверцу шкафа, пока наконец не откроет ее.
Достает мой зимний сапог на меху. Тащит его в комнату, на диван. И уютно умостившись сверху, укладывает тот самый, многострадальный и старательный нос внутрь сапога.
И сладко засыпает в объятиях хозяйских ароматов.
В те дни, когда я задерживаюсь, меня встречают несколько сапог от разных пар и сонная довольная такса с помятыми усами.
С таксой никогда не бывает одиноко!
* * *
Из книги "Короткие истории длинной таксы"
Читать еще: www.dogtales.ru/lp
